Стихи о Гепардах

***

Содержание

"Bpeмя" | "Пoeт oблeтaющий лec..." | "Двa гeпapдa"
"Пpocтa и жecтoкa пpaвдa caвaнны" | "Бpaтья"
"Монолог Царя зверей" | "Плaч пo зoлoтым душам"

Young Lady - "Я посвящаю это тебе и Асве"...

Три теплых комочка шерсти
Пискнули и задрожали.
Мы их ожидали вместе
И, кажется, ближе стали.

Серые, мокрые, мягкие,
Три копии нас самих.
Да, слабы пока еще лапки
У крох беззащитных таких.

И к матери нежно прижавшись,
Затихли, кормясь молоком.
О, Асва, я так теперь счастлив,
Хоть было нам так нелегко.

Ты тихо и сладко зеваешь -
Усталость берет свое.
Я рядом лежу, созерцая
Потомство родное свое.

И мыслей немало разных
Мелькают одна за другой,
Но все же великий праздник
Сей ночью у нас с тобой.

Ответственность? Да, большую
Теперь на себя беру.
Любимая, будь спокойна:
Я сделаю все, что смогу.

И взгляд твой, с моим встречаясь,
Читает в нем все без слов.
Хочешь знать, счастлив ли?
Счастлив.
Как никогда и никто.

Для Cheetah и романа "Я-Гепард" © Young Lady, 2004 г.

наверх

"Время"

Гринни, персонаж романа "Я-Гепард".

  "С Новым годом. - голос Гринни. - А теперь смотри, что тебе подарю я". И она запела:

Время бежит, как Гепард за добычей.
Время мерцает, подобно звезде.
Время стоит, словно камень над кручей.
Время мгновенно - нигде и везде.

  Это простое четверостишие Гринни превратила в грандиозный видеоклип потрясающей глубины, с мягкими, сочными красками, плавным звуком. Завершила она свое произведение панорамой Вселенной.
  "Спасибо, мультимедийная поэтесса, Мои слезы - лучшая тебе награда". - шепнул я.

наверх

Андрей Белый - "Поет облетающий лес..."

Поет облетающий лес
нам голосом старого барда.
У склона воздушных небес
протянута шкура гепарда.

Не веришь, что ясен так день,
что прежнее счастье возможно.
С востока приблизилась тень
тревожно.

Венок возложил я, любя,
из роз - и он вспыхнул огнями.
И вот я смотрю на тебя,
смотрю, зачарованный снами.

И мнится - я этой мечтой
всю бездну восторга измерю.
Ты скажешь - восторг тот святой...
Не верю!

Поет облетающий лес
нам голосом старого барда.
На склоне воздушных небес
сожженная шкура гепарда.

наверх

Белла Ахмадулина - "Два гепарда"

Этот ад, этот сад, этот зоо -
Там, где лебеди и зоосад,
На прицеле всеобщего взора
Два гепарда, обнявшись, лежат.

Шерстью в шерсть, плотью в плоть проникая,
Сердцем втиснувшись в сердце - века
Два гепарда лежат. О, какая,
Два гепарда, какая тоска!

Смотрит глаз в золотой, безвоздушный,
Равный глаз безысходной любви.
На потеху толпе простодушной
Обнялись и лежат, как легли.

Прихожу ли я к ним, ухожу ли -
Не слабее с той давней поры
Их объятье густое, как джунгли,
И сплошное, как камень горы.

Обнялись - остальное неправда,
Ни утрат, ни оград, ни преград.
Только так, только так, два гепарда,
Я-то знаю, гепард и гепард.

наверх

Влада Боховчук - "Проста и жестока правда саванны"

Проста и жестока правда саванны:
выживает в гонке быстрейший.
В этих просторах обетованных,
где время латает бреши,
в тени Древа игр лежат гепарды -
музыки бега барды.

Их не догонит даже борзая,
футы множа на ярды.
Встречные ветры телом пронзая,
за добычей летят гепарды,
отдавая дань километрам,
в догонялки с попутным ветром.

Взгляд исподлобья спокоен и зорок.
Не уйдут никуда стада.
Гепарды не знают в беге позора,
обращая секунды в года,
срываясь со старта стрелою
пятнистой, стремительной, злою.

Чуя инстинктом ослабшую особь
среди антилоп импала,
гепарды без жалости жалят, как осы,
жертву, пока не пала
она в агонии гонки
с криком предсмертным, тонким.

Красна и прекрасна правда саванны
в яростной смерти светила!
Будто с небес ударил фонтаном
эквивалент тротила,
расплываясь над редким бушем
и до дна будоража души.

Но зарево гаснет, будто петарда,
за горизонтом тая.
Тихо крадётся ночь леопардом,
спит павианья стая.
Но даже во снах неуёмны гепарды,
к звёздам в беге пластаясь.

наверх

Марина Чурилова - "Братья"

(основано на реальных событиях)

В далекой Африке, в Массайе,
Среди саванны и жары,
Там два гепарда проживали
И были братьями они.

Два близнеца, но все же разных.
Санкао - лидер и вожак,
А Лиарам, не зная равных,
Весь погружен в своих мечтах.

Их было только двое, но
Дружней в саванне пары этой
В последние века никто
Не повстречал на всей планете.

Серьезных бед они не знали.
Так было до недавних дней,
Так жили, даже не гадая
Итога участи своей.

И все же, как-то жарким днем
Судьба за них взялась жестоко.
Здесь поподробнее начнем,
Вернемся в прошлое немного..

Слегка шевелится трава,
Крадется в ней к стадам Санкао,
И цель уже не далека,
Он притаился, ждет сигнала.

Но тишина, сигнала нет.
Санкао надоело ждать.
Раз брат не смог подать ответ,
Решает он один напасть.

Вцепившись в антилопье горло,
Санкао челюсти сжимал,
Покончив с этим, оглянулся,
И брата к трапезе позвал.

Как странно, ведь обычно тот
Всегда на помощь приходил.
Наперерез брал, из кустов,
Лишая антилопу сил.

Ну а теперь не слышен даже
Его спокойный плавный бег.
И никогда не стал бы раньше
Опаздывать гепард к еде!

Санкао бросил свежий ужин,
Забыл про все свои дела.
"Как никогда Лиарам нужен!" -
тревожно хныкала душа.

Как это вышло не охоте?
То неизвестно никому.
Все предначертано в природе,
Нет способа менять судьбу.

А что его любимый брат?
Тот тоже мест не находил.
Истосковался, звал, кричал
И по окрестностям бродил.

Он осторожность потерял,
Устал от боли и жары.
Лишь в тень на время забежал
И не заметил как кусты

За ним тихонько шевельнулись,
Плавней искуснейшей змеи
Плыла к нему хозяйка-львица,
Но не услышал он шаги.

Он все сильней, сильней грустил.
И, встав, спиной к ней оказался.
И опрокинут тут же был,
В стальных объятиях заметался.

Острее лезвий когти рвали,
Был ранен тяжко Лиарам,
Лишь увернувшись от кинжалов
Он хоть с трудом, но убежал.

Он брел, теряя свои силы,
Не знал, зачем и где искать.
Он брел, считая кровью мили,
Пока не встретил свою мать.

А сына мать сразу узнала,
Не прогнала с поляны прочь.
Теплом своим отогревала,
Но большим не могла помочь.

Безмолвно катится светило
Все ближе. Ближе к горизонту,
И не осталось больше силы
На поиски и на охоту.

И вот уж солнце закатилось,
Ночь забирала все права.
Лежа под материнским боком,
Мечтал о брате Лиарам

А где-то дальше, под луной,
Санкао отдыхал тревожно,
Укрытый ото всех травой.
Он завтра поиски продолжит.

И каждый знал, что ничего
Не значит в мире он без брата.
Найти друг друга - смысл всего.
Так засыпали два гепарда.

А ранним утром Лиарам,
От боли падая ужасной,
Почти без сил от жгучих ран
Отправился искать Санкао.

По брату сильно тосковал
И в горле подавлял комок.
Вдруг лапу подвернув, упал,
Подняться больше он не смог.

И обратил глаза он к небу
и закричал, что было сил.
Перед своей кончиной верной
Увидеть брата он просил.

Вот крик оборван, вспыхнул ветер.
Замер в немой тоске гепард.
Но все же чудо есть на свете.
К нему на поле вышел брат!

Санкао в ужасе кружил.
Нет! Лиарам не мог так пасть!
Он плакал, он просил, он выл,
Он не желал его терять.

Хотел остаться, а не мог.
Не мог обречь на смерть себя.
Покинуть брата должен он.
Как больно! Не уйти нельзя.

В последний раз взглянули братья
Друг другу в желтые глаза.
Сейчас им предстоит расстаться.
На этот раз уж навсегда.

Санкао тихо побрел прочь
Часто оглядываясь к брату.
Он так ему хотел помочь,
Но в жизни нет назад возврата.

А истекающий от ран,
Собрав остаток своих сил,
В кусты пробрался Лиарам.
Их скрыть себя от всех просил.

Из раны бурно кровь текла,
Он тихо голову склонил,
Алый туман застлал глаза
И Вечный сон его сморил.

Санкао вздрогнул, дикой болью
Душа в тот смертный час заныла.
Что брата больше нет он понял,
А боль сильнее грудь сверлила.

Внезапно разум потеряв,
Помчался, путь не разбирая,
Не замечая острых трав,
Глубоких ям не замечая.

Но спотыкнувшись, он упал,
Впервые изменили силы.
Он долго так еще лежал,
Один во всем жестоком мире.

С небес сорвался тихий ветер,
Он полетел, храня тепло,
Пока гепарда не приметил,
Спустился, с ним все вдруг прошло.

Кружился над гепардом ветер,
Ласкал поджарые бока.
Тот поднял голову навстречу,
Открыл уставшие глаза.

А ветер тихо шелестел,
Про то, где был и с кем видался.
Он быть с Санкао вновь хотел
И никогда не расставаться.

Оставим их наедине,
пусть только душами, но вместе
Их никому не разлучить,
Даже нелепой, горькой смерти.

наверх

Роберт Рождественский - "Монолог Царя зверей"

В катакомбах музея пылятся пастушья свирель,
бивень мамонта, зуб кашалота и прочие цацки...
Человек! Ты послушай Царя терпеливых зверей.
И прости, что слова мои будут звучать не по-царски.
Я - последний из львов. Но пускай за меня говорят -
Лань в объятьях капкана, ползучего смога громадность.
И дельфинья семья, за которой неделю подряд
с вертолета охотился ты, чтоб развеяться малость.
Пусть тебе повстречается голубь, хлебнувший отрав,
муравейник сожженный, разрытые норы барсучьи,
оглушенная семга, дрожащий от страха жираф,
и подстреленный лебедь, и чайки - по горло в мазуте.
Пусть они голосят, вопрошая карающий век.
Пусть они стороною обходят любую машину...
Ты - бесспорно - вершина природы, мой брат, человек.
Только где и когда ты встречал без подножья вершину?
Ты командуешь миром. Пророчишь. Стоишь у руля.
Ты - хозяин. Мы спорить с тобой не хотим и не можем.
Но без нас - ты представь! - разве будет землею земля?
Но без нас - ты пойми! - разве море останется морем?
Будут жить на бетонном безмолвье одни слизняки.
Океан разольется огромной протухшею лужей!
Я тебя не пугаю. Но очень уж сети крепки.
И растет скорострельность твоих замечательных ружей.
Все твое на планете! А нашего - нет ничего.
Так устроена жизнь. Мы уже лишь на чучела сгожи.
Зоопарки твои превосходны. Да жаль одного:
мы в твоих зоопарках давно на себя не похожи...
Так устроена жизнь. Мы поладить с тобой не смогли.
Нашу поступь неслышную тихие сумерки спрячут.
Мы уходим в историю этой печальной земли.
Человечьи детеныши вспомнят о нас. И заплачут...
Мы - пушистые глыбы тепла. Мы - живое зверье.
Может, правда, что день ото дня мир становится злее?..
Вот глядит на тебя поредевшее царство мое.
Не мигая глядит. И почти ни о чем не жалея.
И совсем ничего не прося. Ни за что не коря.
Видно, в хоботы, ласты и когти судьба не дается...
Я с седеющей гривы срываю корону Царя!
И реву от бессилья... А что мне еще остается?..

наверх

Гарет Паттерсон - "Плач по золотым душам"

О человек, остановись и внемли!
Мы, львы минувших дней, с тобою говорим.
Мы только тени - ныне.
А ведь были в нашей власти
И выси гор, и пышный цвет долин
За многие столетья до того,
как человек стал человеком,
Как он поднялся на ноги - и обратил на мир
Свой острый взгляд и ум пытливый.
Но похоже, что он готов сгубить себя же самого
При всем своем пытливом разуме и ясном взоре.

Мы только тени - ныне.
А в минувшие века
Над всею древней Африкой
властвовали мы
И в сопредельных с нею землях.
От северных могучих гор суровых,
ласкаемых полночными ветрами,
До величавых горизонтов моря,
где голубое с голубым сомкнулось,
От темной глубины лесов дремучих
До благодарных долов на востоке,
где было вдосталь дичи,
Собою украшали землю мы -
мозаикою золотых цветов
подвижных.

Мы, дети львов минувших лет, являлися на свет
Все в тех же благодатных долах,
В заросших мягкою густой травой лощинах,
В тени кустарников по берегам ручьев,
Где наши мамы выбрали с любовью
уютные, укромные местечки
для нашего рожденья.

И вот мы появляемся на свет -
беспомощные теплые комочки.
Потом у нас прорезались глаза
и с удивленьем широко раскрылись -
Для солнечных лучей и серебра луны.
И снова наши золотые мамы
лизали наши крапчатые спины
своим шершавым теплым языком,
А мы пытались встать на слабенькие ножки.

Пусть, как могли, нас мамы защищали,
Но выжить было суждено не всем из нас.
Кто в когти леопарда угодил,
кто в пасть гиены,
А кто стал жертвой ярости слепой
другого золотого папы,
Прогнавшего от нас отца родного.
Но те, кто выжил, подрастали быстро.
И вот мы в первый раз вкусили мясо
И, спотыкаяся, учились бегать
по травянистым бесконечным долам.
У наших милых матерей и славных золотых отцов
Учились мы премудростям науки жизни.
"Один за всех, и все за одного!" -
таков закон семейства львиного,
Что львами воспитало нас.
Учились мы охотиться с семьей,
И время наступало - мы хватали сами

Ту, что в полосках, или ту - с рогами.
Охотились не из безумной злобы,
А чтобы жить.

То празднество, а то - великий пост.
Качался маятник то в сторону одну,
а то - в другую,
На смену лету приходила осень.
И время шло, и вот пришла пора
почувствовать, что мы - уже не дети.
Теперь подолгу наслаждались мы
таинственными ласками любви,
Час наступал - и вот входили мы
В ту травянистую ложбину или под сень кустов,
Где родились мы сами,
Чтоб жизни даровать и нашим детям.

Мы поступали так, как наши мамы, -
Своих детей ласкали,
Защищали
И обучали их науке жизни львиной
Под солнцем Африки и под пугающей луной.
Когда же подрастали наши дети -
То снова наши золотые мамы
и сами мы
Давали снова жизнь любимым львиным детям,
И снова их ласкали, защищали,
И снова обучали их охоте,
Пока не настигала старость нас.

Теперь зависимы мы стали сами
От наших золотых детей,
От их заботы.
Что делать, если искрошились зубы,
Пропали силы, притупился взгляд,
Провис живот и прежней крепости уж нет в спине!
Но все же мы шагали -
средь спотыкающихся золотых детишек,
Учившихся ходить по травянистым солнечным равнинам.

Как солнце золотое в час заката,
За горизонт мы тоже уходили.
Нас оставляла жизнь,
А наши золотые формы
Песками поглощались золотыми,
Но наши дети оставались жить
и видеть африканские равнины
И небо голубое.
Мы же, ставши тенями златыми,
Стремимся к нашим предкам в небеса.

Но многим львиным детям золотым
Не суждено вообще увидеть света -
Когда охотничья пронзает пуля
Голову матери, ну а другая - чрево,
Где, нерожденные, таимся мы.
И, умирая, шаги и смех людей мы слышим,
Глумящихся над телом нашей мамы.
Последнее, что в жизни слышим мы, -
Смех человека.

А многих настигает смерть в капканах,
Предательски хватающих за шею.
Сопротивляясь, боремся за жизнь,
Но подлый провод сдавливает туже,
Вгрызаясь в нашу золотую шкуру.
И кровь в глазах, а дальше - только мрак.
И снова возникает человек,
А наши души наблюдают
из потаенных мест,
Как человек срывает злато с наших тел, и остаются
Причудливые, странные фигуры с холодными незрячими глазами
Навыкате.

А может быть и так - добыча,
Что убиваем мы, охотясь по долинам,
Таит для нас смертельный яд,
изобретенный человеком.
Приходят хищники, позарясь на добычу, -
Им нужно есть, чтобы иметь возможность
дать продолженье цепи жизни,
Но звенья той цепи
Разрушены смертельным ядом.

Шакал, неопытный в науке жизни,
Вкусив от плоти, ядом напоенной,
В мучениях бежит за кругом круг.
Отведав пищи, гриф взмывает к небу,
Взмывает ввысь он, чтобы насладиться
Парением в потоке струй горячих,
И вдруг, охваченный безумием мгновенно,
Отчаянно пытаясь удержаться,
Он тяжко-тяжко хлопает крылами -
И падает.

Порой случается, что дети гордых львов
Воспитаны бывают человеком,
Тем самым, что грозит оставить мир
Без нашего без племени златого.
Тогда под свист, под щелканье бичей
Двуногим ребятишкам на потеху
И к радости бушующей толпы -
хохочущей, визжащей, гомонящей -
Они свои показывают трюки.

Но представленье кончено - и снова
Мы, дети львов, рассажены по клеткам
И ждем в тоске другого представленья.
Бог мой - с какой тоской в глазах янтарных
Взирает лев на перемены в мире,
где некогда владычествовал он!
И вот теперь, свернувшись в тесной клетке
и голову на лапу уложив,
Он - лишь одно печальное подобье
Тех гордых предков, что бродили вольно
по изобильным долам, склонам гор
и темным чащам.

Нас убивает человек
лишь ради прихоти безумца злого,
Затем, чтобы свое тщеславие потешить.
Ему особо доставляет наслажденье
Убийство наших золотых отцов.
Мы, домочадцы, лишь от гнева плачем.
Вотще!
И капли крови падают густой
на камень, лист и травы.
Что можем сделать мы?
Одно: спасаться бегством.
Мы, дети львов, оставшись без отца,
что нам давал защиту, можем лишь одно -
Спасаться бегством.
Приходят новые, свирепые отцы -
И убивают неродных детей.
А наши золотые матери и родичи
Все это терпят.
Проходит время - и привыкают к новому отцу,
Рождают новых золотых детей
И их растят...

Льва убивает человек.
Привычно!
А если вдруг случается наоборот?
"Убей его! Убей! Убей!" -
кричат другие люди.
И снова гибнет золотой отец,
И снова гибнет золотая мать,
И, нерожденные, в ее мы гибнем чреве.

Но - неподвластные тебе мы, человек!
Другое племя мы! Другой народ!
Мы - племя древнее,
Мы - древние хозяева земли.
А ты - ты разрушаешь мир,
У коего ты мог бы поучиться.
Бродили мы по горам и долам
Задолго до того, как на ноги ты встал.
Мы - древняя, великою природой
Отполированная форма жизни
Во многих сотнях поколений львов.
О человек! О будущем подумай,
о детях неродившихся своих,
О тех, кто в будущем появится на свет
у тех, кому лишь предстоит родиться.
Они припомнят, что ты натворил,
желая утвердить себя
Хозяином Земли!
Подумай хоть немного о детях львов,
У коих отобрал ты землю!
О человек! Взгляни пытливым взглядом
и острым разумом своим пойми:
Все, что содеяно тобою против львов,
Против тебя же обернется!
О человек! Очнись, пока не поздно!
Покуда не порвал ты пуповину,
Твой род связующую с матерью-землей.

перевод с англ С. Лосев

наверх

Вернуться в Библиотеку Cheetah